1968 год. Чехословакия
В 1968 году отдыхали в Литве.
В августе рано утром услышали гул самолетов. Какой-то тяжелый и непрекращающийся. Первая мысль - идут учения.
Самолеты летали и раньше. Вблизи Даугавпилса находился военный аэродром.
Потом над нами стали пролетать большие, просто огромные самолеты. Летели они тройками, низко, на
определенной дистанции. Когда гул предыдущей тройки слегка затихал, начинал возникать гул следующей.
В стране иногда проводились большие учения, и мы решили, что это как раз такие грандиозные учения.
Но было тяжелое гнетущее чувство. Война... Тем более, что этот непрекращающийся гул не давал отвлечься
даже на обыденные дела.
Сынишка стал около крыльца складывать палочки - подсчитывал количество троек. Так продолжалось около часа.
Потом все затихло, все успокоились, занялись своими делами. Какая война? У нас самая мощная армия!
Да и правительство не допустит...
После обеда на веранде резались в подкидного, смеялись. На веранду вышла соседка-дачница с бледным лицом
и широко открытыми глазами:
"Вот вы тут ржете, а вот-вот война начнется!"
Все кинулись к радиоприемникам. По нашим станциям все в порядке - план перевыполнен. По остальным -
сплошной треск - глушат. Но раз так активно глушат - то значит что-то произошло! Наконец по частям
собрали сведения - советские войска вошли на территорию Чехословакии.
Все недоумевали. Почему, мы же друзья. Варшавский договор и т.д. Наши солдаты освобождали Чехословакию
во время войны. Никто ничего не понимал, а литовцы объяснили:
"Чехословакия не хочет жить по указке из Москвы. Мы вот тоже не хотим, нам только защищаться нечем."
Дачники срочно стали собираться домой. Представляя, что творится на вокзале с билетами, на следующий день
мы вдвоем поехали в Игналину. А вся Игналина уже выехала - никакой очереди за билетами. Подходит поезд
№25 Ленинград-Варшава-Берлин. Два вагона с большими красными крестами. Неужели раненные? Мы уже стали
осознавать всю серьезность положения. Собрались за один день и выехали в Ленинград, прервав свой отдых.
В Ленинграде обстановка была более спокойная, как будто ничего не случилось.
Позже муж моей приятельницы, участвовавший в тех событиях, рассказывал.
Аэродром чехи заливали жидким гудроном. Наши самолеты не могли приземлиться, тем более с солдатами и
боеприпасами. Искали другие посадочные площадки.
Танки не могли залить воду в поселках - вокруг колодцев выстраивались женщины с детьми и не подпускали.
Геннадий Геннадьевич Соломин, служил в ГСВ в Германии. И тоже участвовал в этих событиях. И вот он рассказывал,
что если бы не немцы, то жертв со стороны русских было бы гораздо больше. Немцы приезжали на аэродром, и
под угрозой расстрела на месте заставляли чехов расчищать взлетные полосы - бульдозерами. Наши самолеты
садились на последних каплях горючего.
Когда чехи не подпускали к воде, немцы выстрелами разгоняли толпу. Причем могли выстрелит и по женщинам.
Дисциплина у них была не в пример нашей. Но и приказ всегда был выполнен.
А у наших был героизм. И пропаганда.
И там многие себя проявили - кто в мирное время больше всех кричал о героизме - оказался совсем не героем.
А какие-то незаметные солдаты и офицеры вдруг проявляли настоящее умение воевать.
|
|
