Кавказ.Летом 1963 года нам предстояла поездка в Карачаево-Черкессию, где в селе Коста Хетагурова находился сын. Перед школой для поправки здоровья его взяла моя знакомая Епхиева Зинаида. Она жила в собственном доме с дочерью Жанной и мамой. Была депутатом сельсовета, очень уважаемым человеком, что послужило главным аргументом для согласия на ее предложение - взять мальчика в здоровый климат и подкрепить его здоровье.КисловодскДобираться надо было через Кисловодск. Туда мы прилетели самолетом из Ленинграда. А в Карачаевск предстояло лететь вертолетом рано утром. Нам предстояло провести ночь в Кисловодске. Знакомой, у которой мы собирались остановиться на ночь, не оказалось дома.И мы бесцельно стали ходить по городу. Вдруг повстречали институтского преподавателя Каминского Владимира Ивановича. В выцветшей футболке и драных башмаках он напоминал бомжа. А шел в городскую библиотеку обменять книги. Искренне обрадовавшись встрече, мы рассказали о нашей проблеме - где бы переночевать. Владимир Иванович сказал, что не видит никакой проблемы "Сейчас пойдем в дом, где мы с Зиночкой снимаем комнату. Она будет рада, что я встретил институтских друзей, накроет стол..." Комнату Каминские снимали в большой коммунальной квартире. На кухне было полно народу, витали разные запахи и стоял шум. Владимир Иванович попросил нас подождать и пошел предупредить жену о нашем приходе. И тут из комнаты мы услышали такое: "Каких-таких друзей? Трах-тарарах! Наверное, таких же алкашей как ты сам. А, дирижер с молодой женой? Да это алкаш с бл...ю! А ты всех тащишь в дом, у нас у самих тесно и еды нет никакой." Едва эта речь закончилась, с улыбкой выходит Владимир Иванович и говорит: "Зиночка так рада, так рада! Приглашает нас, сейчас накроет и мы посидим, а утром отправитесь на свой вертолет." Не показав виду, что мы все слышали, сели за стол. Зиночка нарезала один(1) помидор, один(1) огурец, нарезала хлеб. Владимир Иванович заикнулся, что неплохо бы сбегать за маленькой. Зиночка сказала: "Сиди, вот вам маленькая, пейте, я же говорила." Потом Владимир Иванович стал шептаться с Николай Модестович и предложил прогуляться по городу. Вместо прогулки мы отправились в вокзальный ресторан, где безо всякого контроля поужинали шашлыками, коньяком и поговорили от души. Домой вернулись пропахшие ресторанными запахами, слегка навеселе. Хозяева уступили свою кровать, но сна не было. Комната была сырая, по стене стекала влага, с улицы видны ноги прохожих. А у Владимира Ивановича были больные легкие. Тяжелое впечатление оставила эта комната и ночь, проведенная там. Несмотря на нелюбезную Зиночку, мы дружили и бывали друг у друга. Владимир Иванович всегда просил меня спеть что-нибудь. Любил русские песни, романсы. "Однозвучно гремит колокольчик" просил спеть всегда. Так получилось, что эти два друга покоятся рядом... КарачаевскА пока мы направляемся в Карачаевск. В вертолете 12 человек, он летит низко, воздух прозрачный, из окна видны горы, холмы, деревушки, бурная и мутная река. Женщины, летящие в вертолете, одеты во все черное. Услышав русскую речь, одна из них решила нас угостить. Перебрав несколько юбок, из под одной она достала сыр и протянула нам. Это тронуло, сыр мы взяли, но есть не стали. Добрались до деревни Коста Хетегурова от Карачаевска на грузовике.Проезжая по деревне, увидели каких-то хулиганистых мальчишек, которые сидели на высоченном плетне и кидались зелеными сливами. Но когда мы вылезли из кузова, один из них вдруг кубарем скатился вниз и кинулся к нам. Оказалось - Сережа. Тощий, загорелый, шустрый и неугомонный. Через несколько дней в деревне играли свадьбу. Невесту уже украли, даже стреляли (невеста была согласна). В шутку Николаю Модестовичу сказали, что меня тоже могут украсть. Он разнервничался. Но на свадьбу мы остались. Во дворе резали баранов, варили в котлах мясо. Мужчины сидели отдельно от женщин, ели мясо и пили самодельную араку. Невеста стояла во дворе под деревом, не имея права присесть. Периодически ее обливали водой подружки. Жених был преподаватель из Орджиникидзе, невеста была местная. Ребятишки таскали со стола пироги с картошкой, с сыром, с луком, с какой-то травой. Хотя угощали всех. Потом узнали, что брак распался - не было детей, а у них это недопустимо. В общем, окунулись в местные обычаи, а "Кавказская пленница" была потом. Хотя Речка Кубань была рядом, там никто не купался - бурное течение и красно-бурая грязная вода. Ходили купаться в горы, где на ручье было озеро с ледяной водой. Зина Епхиева посоветовала обязательно побывать в Теберде и Домбае. Ездили туда на автобусе. Прежде никогда не видела таких гор. Удивило, что часть туристов загорают на зеленой траве, а рядом катаются на лыжах. Потом пошли в местное кафе. Вокруг него почему-то на земле сидели люди. В кафе продавалось чешское пиво "Будвар". Выпив по бутылке, мы поняли, почему все сидели - не могли подняться. Все хихикали и ждали, пока действие пива закончится. Вот так вместе с горами запомнилось чешское пиво "Будвар". СухумиДальше мы поехали в Сухуми. Можно было перейти через Клухорский перевал, можно самолетом опять же из Кисловодска, или поездом. Переход через перевал требовал подготовки, особой экипировки и с ребенком вряд ли нас возьмет инструктор. Поехали поездом.В Сухуми нас пригласила студентка-заочница нашего института. Хозяин - министр бытового обслуживания Абхазии, жена - Зинаида Борисовна - домохозяйка, Надя - домработница - кубанская казачка. У Иллариона Кадыровича Какалия было трое приемных детей. Дочери уже взрослые, мальчик Саша одного возраста с моим сыном, тоже готовился в 1й класс. Приемные дети из села Моква. В это село мы ездили мимо огромных плантаций чая. Было тогда хорошее настроение и в машине я пела "Санта Лючия", да так, что потрясла всех, а водитель чуть не въехал в чай. Семья Какалия жила в центре города на ул.Ленина. Квартира была большая, уютная. Окна лоджии выходили на Ботанический сад, где мы часто бывали. Саша говорил, что мы гости из Ленинграда и нас пропускали бесплатно. Вечерами Николай Модестович садился за пианино и импровизировал. Под окнами собиралась толпа, аплодируя каждой мелодии и крича "Браво, еще!" Хозяева были довольны, что наконец-то услышали их инструмент, к которому никто не прикасался. О гостеприимстве говорить не надо - это знают все, кто приезжает как друг. Когда мы рано уходили на пляж не позавтракав, Зинаида Борисовна хваталась за сердце: "Как это вы будете кушать в кафе? Вас там отравят, не делайте этого." Мы просто не хотели лишний раз беспокоить хозяев, тем более что при входе на пляж было прекрасное молочное кафе, где вкусно готовили разные каши и булочки. На обратном пути мы заходили в другое кафе на берегу моря - "Амира". В этом кафе мы ели национальные острые блюда, чебуреки, пили сухое вино "Псоу". Все это было дешево, вкусно, красиво. Кафе вдавалось в море, как пирс, потому было прохладно от морского ветерка и брызг. А вечером собирались вместе и пировали вместе, чему была довольна Зинаида Борисовна. Николай Модестович играл на пианино, всем было уютно и хорошо. В свободное время Илларион Кадырович возил нас по окрестностям Сухуми, в обезъяний питомник, Очамчира, Моква, Новый Афон, Новоафонские водопады, ходили в местный краеведческий музей. Когда останавливались в Новом Афоне, то обедали в ресторане "Черный лебедь". Ресторан располагался на воде, а рядом в пруду плавали черные лебеди. В ресторане "Эшера", расположенном прямо в скале, столы и стулья были сделаны из камня. В озере около ресторана плавала форель. Мы выбирали рыбу и тут же ее нам жарили. Для нашего приезда были приготовлены несколько холодных арбузов - ими мы утоляли жажду. Какалия возил нас в шикарный ресторан им. Сталина "Сухумская гора". Оттуда открывался изумительный вид на Сухими и окрестности. Кроме национальной еды пили дешевое сухое вино "Псоу". Оно казалось легким, слегка кисловатым - натуральное виноградное вино местного производства. Но результат оказался неожиданным - мы еле спустились по огромной лестнице до машины. Зинаида Борисовна смеялась над нами: "Лучше бы дома пили чачу - и похмелья нет и голова не болит". Через несколько дней мы опять встретили Каминского. Он был один, без Зиночки. Хотел показать какой он пловец и как хорошо ныряет. Море было бурное, но Каминских храбро кинулся в волну. Мы думали, волна его утащит в море, но вода схлынула - а он стоит по колено с обескураженным видом. Мы посмеялись и потащили его домой, объяснив по дороге у кого мы находимся. Представилась возможность поблагодарить за Кисловодск. Он струхнул немного и предложил захватить с собой бутылочку. Мы опять посмеялись, объяснив, что его бутылочку тут же выбросят. Зинаида Борисовна увидев нас с гостем, о котором мы рассказывали, обрадовались и вместе с Надей стали хлопотать по хозяйству. Пока Николай Модестович играл а я пела, был накрыт стол. Да еще какой. На огромном блюде лежал целый молодой поросенок, тьма всяких салатом, травы, ткемали и огромные бутылки с чачей. Чача была домашнего приготовления, крепчайшая. Пир быль горой. На следующий день Владимир Иванович уехал в Кисловодск. Он часто вспоминал нашу встречу в Сухуми и чачу, от которой не болела голова. Михаил Тимурович БгажбаУ Какалия я познакомилась еще с одним известным человеком. Бывший секретарь компартии республики, известный ученый-растениевод, писатель, журналист, а в то время директор "Института субтропических культур и чая" Бгажба Михаил Тимурович. В БСЭ ему уделена целая статья. Автор монографии "Растительные ресурсы Абхазии", автор книги о Несторе Лакоба и многих статей, научных публикаций. В Абхазии был очень известным, уважаемым человеком. Имел семью, двух дочек. На территории института росли экзотические растения, которые были только в этом институте, бамбуковые рощи, какие-то невероятные плоды, пальмы. Возил на плантацию субтропических культур, где росли огромной величины мандарины, хурма, огромные яблоки и груши, инжир. Они падали на землю, и когда мы ходили по плантации, то они давились под ногами. Их нельзя было ни продать, ни отдать - не пропускала милиция. Вообще с вывозом продукции из Абхазии были проблемы. Хотя, как говорил Михаил Тимурович - единственные субтропики в СССР - Абхазия - могла завалить СССР этими фруктами. Но у партии были свои планы...У него были студенты и аспиранты из стран Латинской Америки, Африки. Однажды он пригласил нас посетить те места, где он принимал Пальмиро Тольятти. Это было в окрестностях Сухуми. В ущелье между горами протекала речка Гумиста - там было что-то вроде гостиницы или кемпинга. В основном для интуристов. В Сухуми было жарко и влажно, а в ущелье всегда более прохладно и суше - продувал ветерок. По пути и уже в Гумисте к Михаилу Тимуровичу присоединилось несколько мужчин - все на черных волгах с водителями. Вели себя очень достойно, говорили только по русски. Когда они представились, стало немножко не того... Как в абхазском Кремле... Забегали официанты, какой то персонал. Кто-то из приехавших ругал, что интуристов плохо кормят. Официант оправдывался, что они в основном пьют и поют. Но для вас, уважаемые... Под огромным дубом был накрыт стол. Кувшины с вином были по горлышко зарыты в землю, поэтому вино было прохладным. Рядом в плетеном домике варили в котлах мамалыгу, мясо. Подавали с необыкновенно вкусным волокнистым сыром. Было много зелени, фруктов. В домике возле костра сидели туристы-иностранцы, пили вино в больших количествах и пели песни - как свои так и наши. Когда все немного расслабились, кто-то за наши столом предложил спеть и свою - абхазскую песню. И эти солидные мужчины запели. Это было потрясающе. Интуристы замолкли, потрясенные мужским хором. АрмавирВозвращаясь из Сухуми, решили по приглашению студентки остановиться и познакомиться с г. Армавиром.Альбина Федоровна жила с родителями по ул. Комсомольской. Получив телеграмму, они встретили нас на вокзале, хотя поезд приходил на станцию поздней ночью. Как и все южные жители, отличающиеся гостеприимством, начали с бесконечных угощений какими-то неведомыми для северян блюдами. Все это готовила мама студентки Александра Васильевна. За все время нашего пребывания она не отходила от плиты, стараясь угодить нам. В Армавире жили еще две мои студентки Чентемирова Л. и забыла фамилию - Вера Петровна (зав. библиотекой гарнизонного Дома офицеров). Узнав о нашем приезде, они наперебой стали приглашать нас в гости. Мы почувствовали некоторую напряженность в их взаимоотношениях из-за ревности - к кому мы пойдем. Чтобы сгладить эту напряженность, сказали, что остановились на 2-3 дня и будем находиться у Альбины Федоровны Новиковой. За короткое время пребывания мы познакомились с городом, удивляясь, что он такой малоэтажный, небольшой, но красивый, утопающий в зелени и дышащий каким-то покоем в отличие от того, что мы видели в Кисловодске, Карачаевсе и Сухуми. Побывали и даже позагорали на берегу искусственного озера. Встретили в Армавире наших соседей по дому в Ленинграде. Устроили пикник на берегу озера. Все нам нравилось и погода соответствовала настроению. За ужином вели разговоры обо всем: о жизни, детях, блокаде, войне. И мне запомнился рассказ Александры Васильевны об одном эпизоде военных лет. Во время войны в их добротном и огромном доме, находящемся в центре города (ул.Комсомольская, д. 166), расположилось какое-то немецкое начальство. Естественно, хозяев потеснили, но не выгнали. В это время у Александры Васильевны была маленькая девочка, та самая, что стала моей студенткой. Один из немецких офицеров в свободное время играл на скрипке. Это несколько надоедало хозяевам, ну не прикажешь же завоевателям замолчать. И тем не менее, вечером, играющий на скрипке немец, обязательно заглядывал в комнату и, видя, что девочку укладывают спать, тут же прекращал игру, знаками показывая, что будет тихо. Утром картина повторялась. Видя проснувшевося ребенка, он начинал свою игру. Для сравнения рассказала Александре Васильевне о поведении немцев у нас, в дер. Чажешно Волховского района. О блокаде, Абхазии, и Николае Модестовиче СелицкомНе помню, кажется в 1970 году (25 лет Победы) получаем из Сухуми от друзей газету "Советская Абхазия". На целой странице статья "Букет Абхазии". Автор - Дидзурабов. В статье, автор которой блокадник, рассказывается о блокаде, прорыве, восстановлении Ленинграда и о Селицком Н.М. Николай Модестович рассказал подробнее об этой истории.В самые тяжелые дни начальник гарнизонного дома офицеров решил организовать из оставшихся в городе артистов оркестр для поднятия боевого духа солдат, тружеников тыла. Селицкий Н.М. собрал небольшой ансамбль музыкантов, танцоров из ансамбля Обранта, солистов из музкомедии, артистов из театра Балтфлот, которым руководил Пергамент. Получилась небольшая группа. В репертуар включили популярные песни, песни о Сталине, о грядущей победе. Открывался концерт песней "Есть на Севере хороший городок". По окончании концерта всем участникам выдали по сухарю, по кусочку сахара. Это называлось "банкет". Даже иногда спрашивали:"Банкет с собой возьмете или съедите здесь?" Надо было найти силы дойти до дома - транспорт уже не работал. А главное, на всех участников концерта начальник дома офицеров выдал бутылку вина "Букет Абхазии". Каждому в кружку с чаем наливали несколько капель драгоценного напитка. Это необыкновенное событие запомнилось, и об этом была статья в газете. |
