СыктывкарПосле возвращения из Псковской области муж решил отправить нас к своим родителям в г.Сыктывкар.Единственным транспортом до Сыктывкара в те годы была речка Вычегда. Посадка на теплоход происходила в г.Котлас. Мы находились в многоместной каюте. Стирать пеленки негде, сушить тем более. Я их просто выбрасывала за борт. Соседи по каюте подкармливали меня, видя, что кроме хлеба у меня ничего нет. Молоко для ребенка купила в Котласе у каких-то теток на вокзале. В Сыктывкаре на вокзале встречали родители мужа. Они меня не видели прежде, но сразу бросились ко мне, видя молодую женщину с ребенком. У них была большая семья, он старший сын. Мать Серафима Григорьевна ухаживала за пятью детьми, а отец работал в Русском драматическом театре заведующим костюмерной мастерской. Он шил театральные костюмы от эпохи Марии Стюарт до современных. Поскольку семья была большая, отец брал заказы домой, но обшивал только городское начальство - врачей, прокуроров, судей, торговых работников и т.д. Шил он долго, но все терпеливо ждали, так как знали, что лучше его никто не сошьет. Нард коми мне очень понравился своей добротой. К тому же они были необычайно устремлены к знаниям, к учебе. Были талантливы и скромны в обыденной жизни. Вечерами, когда не было моей смены, свекр приглашал в театр, находившийся рядом с домом( мы жили на Театральной площади). В театре играли в основном бывшие заключенные, лишенные прав, а после отбывания срока им нельзя было жить в больших городах. Артисты были очень талантливы, а пьесы ставились те, что в Ленинграде я видела спустя несколько лет. Были и свои сценаристы и писатели. Главный режиссер театра был Лаппа-Старженецкий. Его все любили, он был необычайно талантлив. Но вот судьба сложилась иначе - он был ссыльный. ХлебокомбинатВидя бедноту в этой семье, мне было стыдно оставаться без дела, и я стала искать себе работу. Нашла ее на хлебокомбинате, подсобной рабочей. Вынимала из подходивших поддонов буханки с хлебом. В форме помещалось 4 буханки, были горячими, и несмотря на рабочие перчатки, руки всегда были в волдырях от ожогов. Потом меня повысили, я стала делать домашние булочки, обсыпая их крошкой. Рабочие каждую смену приносили кто что мог, какую-нибудь начинку, и мы к обеду пекли общий пирог.Через некоторое время меня вызвает директор комбината. Я удивилась и испугалась, думая что сделала что-то не так на работе. Директором хлебокомбината была женщина, звали ее Зинаида Васильевна, фамилию не помню. Она спросила: - "Вы из Ленинграда?" - "Да" - "И знаете Загородный проспект и дом такой-то?" Я:- "Конечно." - "А я там родилась, там жила моя семья, мама." Она стала подробно меня расспрашивать о Ленинграде, улицы, музеи, обнимая меня и не отрывая глаз. А я мало что могла рассказать, ведь я сама приехала в Ленинград только в 1953г. Директор расспросила меня, как я попала в Сыктывкар, что за семья, где я живу. Я все рассказала. В результате Галина Васильевна сказала, что по окончании смены в определенной ячейке для меня всегда будет оставлен пакет. Я ответила, что не буду брать никакого пакета, за это могут выгнать с работы или судить. Зинаида Васильевна успокоила, сказав, что мне ничего не будет, а вахта предупреждена. В конце смены меня встречали маленькие братья и сестры моего мужа, сразу хватали еще теплый хлеб, булку. А из муки мы пекли лепешки прямо на плите, чтобы не тратить масло, да его и не было. Серафима Григорьевна (свекровь) с гордостью говорила своим знакомым какая у нее сноха, называет ее мамой, работает и ни с кем не ругается, никуда не сует нос. А свекр вообще имел ангельский характер. Таким образом, живя у родителей мужа я не была нахлебницей, скорее кормилицей. Когда приходила с ночной смены, закрывали большую комнату и ходили на цыпочках, оберегая мой сон. Возле кровати на полу постоянно сидел двоюродный брат мужа, Валерка. Потом я рассказала мужу об этом. Был скандал и Валерка потом получил по шее. Сестры дрались между собой, чтобы играть с сынишкой. Спали на полу, накрываясь отрезами и мехами клиентов, которые обшивались у Алексея Алексеевича. К тому же вечерами мы с сестрой мужа ходили убирать и топить школу, чтобы утром в классах было тепло. Печки были столбовыми и долго сохраняли тепло. Осенью 1957 приехал в отпуск муж, он удивился и даже рассердился на родителей, что я работаю. Я ему об этом не писала. Ничего особенного в этом не было - я была молода, здорова, а есть хотелось всегда. КутьковыСамым близким другом Мальцева был Кутьков Юра. Он тоже был из Коми АССР. Учился в Лесотехнической академии и жил напротив академии в студенческом общежитии на Институтском проспекте. У него была девушка Аня. В саду Лесотехнической академии мы часто играли в волейбол, а купаться ходили в Сосновку. После окончания Академии Юра по распределению поехал работать в леспромхоз в Коми АССр, недалеко от Сыктывкара. С ним поехала, как декабристка, Аня.Мы ездили к Кутьковым в гости. Зимой в 30 градусный мороз на попутных тягачах добирались до поселка, где они жили. По дороге наблюдала непередаваемое зрелище - северное сияние. Какие только причудливые рисунки на небе не изображали сполохи. Они постоянно передвигались, при этом меняя цвета. Кутьковы жили в деревянном домике, где было очень тепло и уютно. Нашему приезду обрадовались несказанно. Начались рассказы, воспоминания. Пели русские и коми песни. У Кутьковых было много домашних солений, особенно грибов. Кругом лес, тайга. Пили водку так, как ее пьют в Коми - полстакана горячего крепкого чая и полстакана водки. Пьют медленно, отпивая маленькими глотками. При этом никто не пьянеет. Обратно возвращались тоже на попутных машинах, везущих лес. Сцепленные машины представляли собой длинный состав. Водители сердились, если предлагали деньги, там тогда это не было принято. Поездка очень понравилась. Мороз переносился легко. Воздух был сухим, а в кабинах лесовозов тепло, как летом. А вдоль всего пути - красивый зимний лес, которому не было конца. Возвращение в ЛенинградВ январе или феврале мы собрались домой, в Ленинград. Вычегда была уже скована льдом. Уехать можно было только через Котлас, где останавливался поезд, по-моему из Вологды или Череповца. Но до Котласа надо было как-то доехать.Объединились несколько человек и наняли такси. В машину втиснулись 7 человек. Меня с ребенком в одеяле посадили рядом с водителем. Остальные - друг на друге на заднем сиденье. Дорога была не близкой. Помню белый-белый снег, северное сияние. Красота неописуемая. Едем по накатанным леспромхозовскими грузовиками дороге, по бокам - лес. В машине стало жарко и душно, меня подташнивало с непривычки. От жары приоткрыла детское одеяло и водитель посоветовал немного приоткрыть дверь, чтобы не задохнулся ребенок. Жара, монотонная дорога, слепящий снег потянули всех в сон. Вдруг все просыпаемся от того, что машина летит в кювет. Первыми вываливаемся мы с ребенком. Дверь была приоткрыта. Хватаю ребенка из снега, заворачиваю в одеяло вместе со снегом, в ужасе думая о предстоящей простуде, а то и воспалении легких. Мужики стали тащить машину на дорогу. Водитель уснул за рулем вместе с остальными. Приехав на станцию Котлас, попыталась попасть в комнату матери и ребенка, объясняя дежурной, что ребенок лежит в мокрых пеленках, в мокром одеяле. Она не пускает, показывает, что места заняты даже на полу. В комнате топится дровами столбовая печь, вот бы где посушиться. Пошла на другое. В те годы все женщины увлекались вышиванием. Дефицитом были нитки мулине. А у меня они были. Я отдала нетронутую коробку с нитками. Это и послужило пропуском в теплую комнату, где до приезда поезда удалось просушить пеленки, одеяло, согреться самим. А дежурная даже чаю дала. Я попросила дать стакан чая для мужа, который находился в общем зале, в котором нечем было дышать от большого количества людей. А на улице мороз под 40. До Ленинграда добрались нормально, а у ребенка даже насморка не было, ни разу не чихнул. После окончания отпуска и возвращения из Сыктывкара муж опять уехал в Обнинск. |
Дальше
